— Одна цистерна пропала, делать другую считаю излишеством, поэтому решил не тратить больше времени на это, а поручить кому-нибудь другому.

— Отличная мысль, — сказал Дубец, который только теперь начал понимать смысл выражения живущих на поверхности людей: «вляпаться по уши».

Финт Крут подпер голову рукой, приняв позу престарелого актера для головного портрета.

— Да, мастер Дубец. Очень скоро моя модель будет готова. Одна из главных частей уже на пути сюда, и когда ее доставят, в Атлантиде не останется ни одного жителя… Э… я хотел сказать, не останется ни одного жителя, не ослепленного ее великолепием.

Никудышное объяснение. Да и фраза слишком напыщенная. Но к чему впадать в панику? За ним никто не наблюдает. Уже несколько лет. Перестали считать опасным. Весь мир забыл о существовании опального капитана Финта Крута. Те, кто знал его, с трудом верили, что этот жалкий старик действительно когда-то был так опасен, как написано в его деле.

«Опал Кобой то, Опал Кобой се, — часто с горечью думал Финт. — Посмотрим, кто первый сбежит из этой тюрьмы».

Щелкнув пальцами, он погасил экран.

— Вперед и вверх, Дубец. Вперед и вверх.

Спрайт неожиданно улыбнулся, как и все водяные сопроводив улыбку чавкающим звуком, поскольку им приходилось втягивать язык, дабы показать зубы. На самом деле данное выражение лица не являлось для них естественным, поэтому они прибегали к нему только для обозначения своих эмоций перед прочими ветвями волшебного народца.

— Кстати, есть хорошие новости, Финт. Мне вернули штурманское свидетельство, отобранное после побега Мульча Рытвинга.

— Браво, сэр.

Дубец был в конвое, когда Мульч Рытвинг сбежал от полиции Нижних Уровней. Каждому члену команды подводного шаттла полагалось иметь штурманское свидетельство, на случай если старший штурман окажется выведен из строя.

— Пока только для чрезвычайных ситуаций. Но через год или два меня вернут в постоянный состав.

— Я, конечно, знаю, как сильно тебе хочется управлять подводной лодкой, но, надеюсь, никаких чрезвычайных ситуаций не возникнет.

Дубец попытался подмигнуть, что было довольно затруднительно, учитывая отсутствие век и необходимость в скором времени применить увлажняющий аэрозоль, дабы смыть скопившийся в глазах песок. Поэтому подмигивание, по версии спрайта, представляло собой небрежный наклон головы в сторону.

— Чрезвычайная ситуация с эвакуацией. Нет, она нам совсем не нужна.

«Песок в глазах, — подумал Финт. — Какая мерзость. Этот рыбец так же незаметен, как паровой каток со включенным гудком. Лучше сменить тему, пока кто-нибудь случайно не посмотрел на монитор системы безопасности. Моего везения как раз на это хватит».

— Итак, мастер Дубец. Сегодня писем нет, я полагаю?

— Нет. Ни одного письма уже который день.

Финт потер руки, словно его ждала масса неотложных дел.

— Ладно, не смею больше отвлекать тебя от твоих прямых обязанностей, а сам займусь моделью. Составил для себя график, видишь ли, и обязан его придерживаться.

— Правильно, Финт, — сказал Дубец, давно забывший, что это он должен отпускать заключенного, а не наоборот. — Просто хотел сообщить, что мне вернули свидетельство. Поскольку в этом состоял один из пунктов моего графика.

Улыбка не исчезла с лица Финта, наоборот, стала еще шире при мысли о том, как он избавится от этого дурака, как только тот перестанет приносить пользу.

— Отлично. Спасибо, что заглянул.

Дубец уже дошел до люка, но вдруг остановился и совершил еще одну ошибку.

— Будем надеяться, повода для чрезвычайной эвакуации не возникнет, да, капитан Крут?

Финт внутренне застонал.

«Капитан. Он уже капитаном меня зовет».

Ватнайёкюдль, настоящее время

Свежеиспеченный Орион Фаул решил проверить свой наряд.

— Нет компрессионных носков, — заявил он. — За последние недели мне пришлось совершить несколько перелетов на большие расстояния, а Артемис ни разу не надел компрессионные носки. Я знаю, он сознает опасность возникновения глубокого венозного тромбоза, просто решил игнорировать риски.

Это была уже вторая тирада, произнесенная Орионом всего за пару минут, первая касалась использования Артемисом негипоаллергенного дезодоранта, и Элфи уже начинало надоедать слушать его.

— Я могу усыпить тебя, — предложила она полным оптимизма тоном, словно выдвигая самый разумный план действий. — Заклеим тебе шею пластырем и оставим в ресторане, чтобы тебя нашли люди. Конец обсуждения чулочно-носочных изделий.

Орион мягко улыбнулся.

— Вы не станете это делать, капитан Малой. Я могу замерзнуть до смерти, прежде чем прибудет помощь. Я безобидный человек. Кроме того, вы испытываете ко мне определенные чувства.

— Безобидный! — зашипела Элфи, и такую реакцию могло вызвать только исключительно странное заявление. — Ты — Артемис Фаул! И уже много лет считаешься самым социально опасным элементом.

— Я не Артемис Фаул, — возразил Орион. — Я делю с ним тело и знание гномьего языка помимо всего остального, но я являюсь абсолютно другой личностью. Я представляю собой нечто известное как альтер эго.

Элфи фыркнула.

— Вряд ли подобная линия защиты произведет впечатление на судей.

— О, в этом нет сомнений, — с довольным видом произнес Орион. — Такое происходит сплошь и рядом.

Элфи поползла по превратившимся в слякоть нанопластинам к кромке кратера, в котором все они прятались.

— Никаких признаков врагов. Судя по всему, они спустились в подземные кратеры.

— Судя по всему? — переспросил Жеребкинс. — А поточнее определить не соизволишь?

Элфи покачала головой.

— Не могу. У меня остались только глаза. Все приборы сдохли. Каналов связи за пределами нашей собственной локалки нет. Полагаю, зонд заблокировал любой обмен данными.

Жеребкинс тем временем приводил себя в порядок — стряхивал липкие нанопластины с боков.

— Будучи атакован, он способен генерировать помехи в широком диапазоне, дабы вывести из строя средства связи и оружие противника. Тем больше меня поразил выстрел из пушки Артемиса, поскольку, полагаю, твое оружие заблокировано и отключено.

Элфи проверила «нейтрино». Пользы не больше, чем от дверного гвоздя. На забрале ни единого показания, за исключением медленно вращающегося красного черепа, служившего индикатором катастрофического сбоя системы.

— Д’арвит, — прошипела она. — Ни оружия, ни связи. Как нам остановить эту штуку?

Кентавр пожал плечами.

— Это зонд, а не боевой корабль. Его достаточно просто уничтожить после обнаружения радаром. Если это разработанный неким выдающимся умом план по уничтожению подземного мира, значит, этот ум не такой уж выдающийся.

Орион поднял палец.

— Полагаю, я обязан обратить ваше внимание на то — поправьте меня, если Артемис запомнил неточно, — что ваши приборы не сумели обнаружить этот зонд.

Жеребкинс нахмурился.

— Ты уже начинал мне нравиться, в отличие от прежнего.

Элфи выпрямилась.

— Мы должны следовать за зондом. Определить, куда он направляется, и каким-то образом передать сообщение в Гавань.

Орион улыбнулся.

— Знаете, мисс Малой, вы смотритесь весьма эффектно на фоне пожара. Очень привлекательно, если позволите заметить. Я знаю, что вы разделили moment passionne [9] с Артемисом, впоследствии испорченный типичным для него хамским поведением. Позвольте предложить вам тему для размышлений на время погони за зондом. Я разделяю страсть Артемиса, но не его невоспитанность. Я вас не тороплю, просто подумайте.

Этого вполне хватило, чтобы возникла оглушительная тишина далее посреди кризиса, похоже никак на Орионе не сказывавшегося. Первым заговорил Жеребкинс:

— Что это у тебя с лицом, капитан Малой? Что творится в твоей голове? Не думай, просто скажи.

Элфи не удостоила его ответом, но это не заставило кентавра замолчать.